История вопроса:
В рамках дела о банкротстве банка с требованием о выплате просуженной задолженности по зарплате к этому банку, обратился бывший Председатель Правления.
Три инстанции удовлетворили разногласия, обязав управляющего выплатить работнику 10 млн.руб.
А вот ВС РФ не согласился, сам отправил требование за реестр после всех кредиторов и написал следующее.
В данном случае банкротство должника произошло, в том числе по вине Н., что подтверждено вступившим в законную силу судебным актом о привлечении его к субсидиарной ответственности по обязательствам банка. Суды пришли к выводу о противоправности поведения Н., как контролирующего должника лица (КДЛ). Именно он своими виновными действиями создал ситуацию банкротства, при которой исполнение обязательств перед кредиторами должника в полном объёме стало невозможно.
Как разъяснено в пункте 8 Обзора судебной практики, связанной с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц, утверждённого Президиумом ВС РФ 29.01.2020, КДЛ, привлечённое к субсидиарной ответственности за невозможность полного погашения требований кредиторов, не может получить удовлетворение своего требования к должнику наравне с требованиями других кредиторов.
Данный пункт не указывает на необходимость субординации требований в зависимости от их правовой природы, как ошибочно полагают представители Н. и его финансового управляющего, а представляет собой частный случай влияния вины самого кредитора, создавшего невозможность исполнения, в том числе, перед ним, на порядок исполнения обязательств.
Суть данной позиции состоит в том, что если невозможность исполнения в виде банкротства возникла по вине кредитора, то он лишается права требовать исполнения обязательства в свою пользу до тех пор, пока не устранит последствия собственного поведения (п.4 ст.1, п.1 ст.6, п.4 ст.401, ст.404, 406 и п.2 ст. 416 ГК РФ).
Такой подход вытекает и из общего принципа гражданского права, закрепленного в п.4 ст. 1 ГК РФ, по смыслу которого кредитор не может извлечь преимущества по отношению к другим кредиторам, если его действия (бездействие), за которые он несет ответственность в соответствии с законом, сделали невозможным исполнение другой стороной. Он не вправе перелагать результат своего виновного поведения на других кредиторов, а значит, и не может получить удовлетворение в той же очередности, что и последние.
Приходя к обратным выводам, суды ссылались на необходимость защиты права Н. на получение оплаты за труд. Однако ситуация неисполнимости соответствующего обязательства создана поведением самого Н., что лишает его возможности недобросовестно ссылаться на приоритетность личного требования.
Равным образом, наличие у Н., также являющегося банкротом, собственных кредиторов не может приводить к поражению в правах добросовестных кредиторов банка, не вступавших в правоотношения непосредственно с Н.
Подход, занятый судами, о приоритете кредиторских права лица, виновного в банкротстве банка, по отношению к правам кредиторов, не причастных к возникновению объективного банкротства, противоречит принципам добросовестности и справедливости. Обстоятельства, положенные в основу выводов судов, сами по себе не исцеляют требования Н. от последствий его недобросовестного поведения, установленных в рамках рассмотрения вопроса о субсидиарной ответственности. Таким образом, данное требование подлежало погашению после других требований кредиторов.
Выводы: